Чтобы найти статью воспользуйтесь фильтрами:
"Фин" против "Норвега"
(..)
"Норвег" реж. Алена Званцова
Из талантливого сценариста и удачного - с "мистической комедией" "Московские сумерки" - режиссера (премьера тоже случилась в Выборге, кстати) Алена Званцова с "Норвегом" переходит в категорию настоящих, значительных мастеров кино. Тому, конечно, способствует и звездный кастинг проекта, но в первую очередь все-таки сценарий и режиссура.
Женя, которого играет Евгений Миронов - выпускник Бауманки, с аспирантурой, дипломированный физик, работающий в турагентстве вместе с бывшей женой Аней (Ксения Раппопорт). У Жени есть невеста по переписке Брунхильд (Северия Янушаускайте) - преподавательница русского языка из Норвегии, с двумя детьми от разных мужей. Но накануне приезда Брунхильд в Москву для знакомства с потенциальным третьим мужем к Евгению в квартиру стучится названный троюродный брат Митяй с разбитым носом (Андрей Мерлзикин), просит присмотреть месяц или хотя бы недельку за его бизнесом, "клининговым агентством", оставляет свой мобильник и исчезает с концами. "Клининговое агенство" оказывается на поверку пятеркой азиаток-уборщиц, с трудом говорящих или совсем не говорящих по-русски, находящихся на территории РФ, разумеется, нелегально.
Евгений ввязывается в дело против воли, но быстро втягивается. Помогает ему разобраться православный полицейский Сергей Витальевич - рэкетир, готовый в любой момент набить морду даже за неодобрительный комментарий к его стихам, строго соблюдающий пост, если не считать употребления водки, и, пускай расист-гомофоб, по русским стандартам мужик как бы хороший, честный (Дмитрий Марьянов). Однако он мент рядовой, а над ним есть серьезные ребята, и с серьезными намерениями. А еще есть мелкие гопники-расисты, которые ментов еще немного боятся, когда они поблизости, а если нет - не боятся никого и ничего.
Двадцать пять лет назад Марьянов и Миронов играли юных приятелей в фильме Валерия Тодоровского "Любовь", и один - Марьянов, учил другого, Миронова, как правильно общаться с девушками. В сущности, четверть века спустя Марьянов учит Миронова в новом фильме Званцовой примерно тому же, с той разницей, что одна "девушка" - из Норвегии (Янушаускайте), другая - из Москвы (Раппопорт), а остальные - из неопознанной Азии, предположительно Киргизии, и с разными девушками "общаться" надо по-разному. Полицейский-патриот решительно протестует против переезда Жени в Норвегию, хотя до того, как столкнулся с ним в связи с бизнесом беглого Митяя, знать Евгения не знал, а узнав, успел влепить по морде за "глумление над православными святынями" (Жене показалось забавным признание Сергея, что у того в спальне висит икона Живоначальной Троицы - вот Сергей и объяснил Жене "популярно", что ничего смешного тут нет).
Вообще каждый образ получился ярким, эффектным, запоминающимся: от следователя, проводящего дознание по факту ДТП с участием Жени (в этой сценке блестящий дуэт с Евгением Мироновым составляет Игорь Гордин, исполнявший главную роль в предыдущей картине Званцовой "Московские сумерки") до колоритнейшей мамы Анны - стриженая, седая и в огромных очках героиня Розы Хайруллиной, одна из самых ярких, пусть и в паре эпизодов, ее актерских работ в кино.
Что в "Норвеге" принципиально важно - фильм Алены Званцовой, в отличие от европейских попсовых комедий и артхаусных драм на тему нелегальной миграции, представляет не две, а сразу три стороны заданного конфликта. Проще всего с азиатками-нелегалками - про них мало что можно узнать из фильма кроме того, что многие из них помешаны на мобильниках, селфи и инстаграмме, довольно изворотливы при внешней беззащитности (жизнь заставляет) и порой симпатичны, хотя чаще уродливы.
Чуть сложнее с европейцами в лице норвежской дамочки и ее сына - хотя они немногим менее эксцентричны по московским меркам, чем киргизки-уборщицы. Норвежская славистка Брунхильд думают, что русские - это персонажи Достоевского, и удивляется, столкнувшись с иными реалиями. Сама она легко говорит о бывших мужьях, о гомосексуальности (чем наводит ужас на православного мента и его жену, рожающую как крольчиха), и вообще, комментируя любимую песенку младшего сына про форму фекалий разных животных, считает - между прочим, весьма резонно - что ненормально убивать и эксплуатировать, а какать и пукать - нормально, и петь об этом, вероятно, тоже. Кстати, Алена Званцова рассказала, что текст песни она сочинила сама, на норвежский ее перевели задним числом, и я думаю, если фильм раскрутить, песенка может стать хитом среди рингтонов.
Сложнее всего с москвичами - бывшие супруги Женя и Анна тоже любят попеть дурацкие шутливые песенки, если не про фекалии, то про физиков (из репертуара группы "Ундервуд", например), но вот с отказом от насилия и эксплуатации уже возникают проблемы даже у турагентов-физиков, не говоря уже про лириков-ментов и в особенности православных.
У всех свои проблемы, все хотят изменить жизнь, но по-своему, на разный лад. Норвежская дама мечтает снова выйти замуж, чтоб было с кем сидеть у чудного водоема на шезлонге и выходить из экологичного дома босиком на мокрую траву. Азиатки-гастарбайтеры - подзаработать денег и уцелеть. Ну а русские и остальные москвичи сами не знают, чего хотят - это касается не только "сложных" героев Миронова и Раппопорт, но и, казалось бы, "простого" персонажа Марьянова, и даже совсем примитивного мерзавца, сыгранного Виталием Коваленко (когда Женя, отказавшись ехать в Норвегию, предлагает "крутому" Олегу огромные деньги от проданной машины, чтоб выкупить азиатку из рабства, тот от денег отказывается и врет, что девицы давно нет в Москве - хотя что ему стоит забрать деньги и обмануть, или даже не обманывать, а просто заполучить какую-нибудь еще азиатку, мало ли их прячется по Москве).
В общем, если формулировать основную проблему "Норвега", то прежде всего стоит отметить непреодолимые противоречия в представленном конфликтом "треугольнике" - не только культурные, но чуть ли не биологические. Правда, серьезность и глубина постановки вопроса не отменяет "жанровости" в способах их художественного решения, наоборот, "жанр" становится дополнительным ключом к постижению антропологических особенностей персонажей.
К сожалению, не всегда можно было из-за технических проблем и смеха публики расслышать отдельные реплики - а качество диалогов таково, что половина должна разойтись в пословицах и афоризмах. Помимо чисто бытовых, точно и остроумно осмысленных моментов, "Норвег" полон - но не переполнен, по счастью - и "культурологическиеми аллюзиями" разного сорта, от упомянутого Достоевского до киноцитат вроде - "свободные женщины востока", задающих целый лейтмотив: за кадром звучит мелодическая тема "ваше благородие" Исаака Шварца из "Белого солнца пустыни", а на финальных титрах возникает "посвящение товарищу Сухову", хотя продвинутые товарищи, помимо Сухова, усмотрели в персонаже Миронова еще и реинкарнацию гайдаевского Шурика. Плюс отдельные внутрицеховые, едва ли понятные нефестивальной публике "приколы", но в рамках фестивального показа придающие картине особое обаяние.
Тем не менее уморительно смешное кино предсказуемо, особенно после практически запрограммированного демарша героя и отказа (уже в аэропорту, со всеми готовыми документами) ехать с невестой в Норвегию, движется к развязке с летальным исходом, и Женя "Шурик" Сухов, оставшийся, чтоб опекать несчастных азиаток, попадает под горячую руку с холодным оружием озверелой русской гопоты.
Судьба "правозащитника", равно профессионального и "стихийного", в России во всякое время известно - ножом под ребра, в данном случае это даже не метафора. Не выпадая из жанра, но и не страдая "идиотской болезнью благодушия", Званцова позволяет персонажу Миронова в последний раз дотянуться до кармана, достать мобильник Митяя, набрать "свободным женщинам востока" и прошептать немеющими губами "не ссы, прорвемся". Далее машина удаляется к горизонту, и Званцова, не "убивая" героя в кадре, предлагает каждому решать для себя, что сталось с успевшим полюбиться им Шуриком-Суховым, исходя не столько из контекста картины, сколько из собственных убеждений и воззрений.
Я точно знаю, что герой Миронова умер, не доехав до больницы. Но создатели фильма, не говоря уже о публике, могут думать иначе или, по крайней мере, оставляют за собой право надеяться на альтернативный неизбежному исход. Поэтому когда Званцова уточнила, что как бы ей ни хотелось, но шансов доехать живым до реанимации у героя нет, я для себя окончательно решил вопрос о своем отношении к "Норвегу" - наряду с "Охраной" посчитав его главным событием фестивального конкурса. Жюри рассудило иначе, наградив, впрочем, спецпризом за яркую, но небольшую роль Розу Хайруллину.